Так сколько же полов у человека?

Эта статья была написана для "Частного корреспондента", но так и осталась неопубликованной из-за разногласий с редактором.

Много или два?

Вы думаете, что люди делятся на два пола? Возможно, вы отстали от жизни. Вот, например, Часкор (точнее, Ольга Бурмакова из фонда Бёлля) поясняет: "Современная наука выделяет следующие компоненты биологического пола: хромосомный, гонадный, внутренний и наружный генитальный, гормональный и пол вторичных половых признаков".

К этим биологическим «полам» добавляется социальный пол (гендер). Гендер тоже можно «разложить» на несколько компонентов: связанный с самовосприятием, паспортный, проявляющийся в выборе социальных ролей и отражающийся в выборе партнеров, к которым испытывается влечение. Как соотносятся эти многочисленные полы?

Одно из решений, которое избирают либеральные феминисты и феминистки, заключается в том, чтобы объявить все эти полы независимыми феноменами. В двух предыдущих абзацах перечислено 10 «полов». Даже если каждый из них принимает всего 2 значения, возможно 2¹⁰, то есть 1 024 сочетаний! Если же хотя бы некоторые параметры могут принимать не два, а большее количество состояний, количество возможных полов становится поистине неисчислимым.

"Фактически получается, что для описания каждой гендерной идентичности недостаточно одного слова (мужчина или женщина), нужно как минимум пять, каждое из которых будет характеризовать один из её компонентов. <…> Находятся и те, кому настолько тесно в предлагаемых рамках, что они выбирают своей идентичности новые названия: андрогины, интергендеры, бигендеры, пангендеры, квиргендеры, агендеры и многие другие".

Одно из важных следствий такой интеллектуальной игры заключается в том, что женщина по хромосомам, гонадам и всему остальному вплоть до влечения к мужчинам, а также мужчина — от хромосом до влечения к женщинам — оказываются всего лишь двумя ничем не примечательными вариантами среди множества иных, столь же естественных и замечательных. Зачем это надо? Вроде бы, ради защиты прав граждан, различающихся по тем или иным аспектам пола. Зачастую эта картина сочетается с высмеиванием недалеких «биологизаторов». Представьте себе, до сих пор есть люди, которые не хотят видеть радостную радугу полов, оставаясь в плену убогой дихотомической (чуть не черно-белой) модели пола!

Автор этой статьи — из числа таких людей. Конечно, разделение полов не черно-белое, хотя бы по тому, что оба пола — взаимообусловленные и взаимодополнительные части общей видовой стратегии раздельнополого размножения. Но с биологической точки зрения ситуация оказывается совершенно иной. Перечисленные «полы» — не что иное, как разные этапы развития одного-единственного пола. Общая классификация результатов этого развития достаточно проста: фертильные самки (у людей — женщины), фертильные самцы (у людей — мужчины) и разнообразные девиации (отклонения). Классифицирование этих девиаций — интересная и сложная проблема, однако с точки зрения популяционного воспроизводства разница между ними оказывается не очень существенной.

Рассмотрим аналогию. Перед вами — стрелковая мишень. На площади листа бумаги черный кружок посередине занимает всего-навсего 1% от площади большого белого круга. Равнозначны ли этот участок и остальные 99 частей мишени? Нет. Черный кружок — это цель, а все остальные участки — отклонения от нее. Что может быть причиной таких отклонений? Самые разные обстоятельства. Рассматривая их, нужно учесть как все факторы, которые влияют на психомоторику стрелка, так и особенности оружия и боеприпаса, и даже условия стрельбы. Индивидуальное развитие раздельнополого организма также направлено к определенной цели — формированию особи, которая успешно оставит потомство. В отличие от мишени, возможных целей в данном случае две, и, кстати говоря, количество попаданий в них при нормальных условиях достаточно велико.

 Стрелковая мишень

Причин девиаций полового развития еще больше, чем в случае стрельбы по мишени. Как и в других случаях, мы можем выделить две их группы: биологические и социальные. Предположим, мы рассматриваем индивида с мужским хромосомным набором. Он мог бы развиться в нормального, приспособленного к оставлению потомства мужчину. В силу тех или иных причин (то ли биологических, то ли социальных) нормальное развитие его пола оказалось нарушено. Для диагноста интересно и важно, с чем связана неспособность конкретного индивида к размножению: то ли у него нарушено развитие половых желез, то ли его половое влечение направлено исключительно на мужчин, то ли из-за неготовности брать на себя ответственность за детей он выполнил операцию по перевязке семенных канатиков. С точки зрения его биологии эти случаи объединяются тем существенным обстоятельством, что некие биологические или/и социальные факторы повлияли на этого индивида так, что у него не может быть потомков.

Дочитавший до этого места читатель еще может сдержать свое возмущение? По моему мнению, сказанное может вызвать несколько вопросов. Я перечислю их, а потом постараюсь на них ответить.

— Можно ли говорить, что у индивидуального развития есть цель?

— Каковы основания утверждать, что целью индивидуального развития является именно формирование способной к эффективному размножению особи?

— Ущемляет ли права людей, чье половое становление отличается от типично женского и типично мужского, классифицирование их состояния как болезни?

— Связано ли признание «болезненности» половых отклонений с гомофобией?

— Возможны ли социальные ограничения в отношении людей с отклонениями в развитии пола, и, если возможны, то какие именно?

Кроме того, стоило бы поговорить о том, зачем вообще нужен пол и почему наибольшее распространение получили организмы, имеющие два пола, но это — довольно объемный вопрос, требующий отдельной статьи.

Какова цель индивидуального развития?

Утверждение, что у индивидуального развития есть цель, может показаться излишне самоуверенным. История размышлений интеллектуалов о том, в чем же состоит смысл жизни, показывает, как сложно отвечать на подобные вопросы. Более того, мысль о наличии цели у развития кажется приличествующей мифологическому, а не научному мышлению. Для дикаря облако хочет пролить дождь; для метеоролога и образование облаков, и выпадение осадков — проявление естественных закономерностей, не имеющих никаких целей. Однако в случае с индивидуальным развитием ситуация несколько сложнее.

Ошеломляющие сложность и совершенство живых организмов — результат их эволюции, которая продолжалась почти четыре миллиарда лет. Эта эволюция началась с отбора автокаталитических реакций, воспроизводивших задействованные в них вещества более устойчиво, чем альтернативные варианты. Эта эволюция продолжилась отбором организмов, эффективнее воспроизводивших себе подобных, чем их конкуренты. Наконец, в ходе биологической эволюции возникли организмы, приспособленные к культурному наследованию, многократно ускоряющему выработку новых полезных качеств. Что является мерилом биологического успеха, успеха в отборе? Не продолжительность жизни, размер, не сложность, не захваченные ресурсы — а количество оставленных потомков. Все прочее, от продолжительности жизни до ресурсов — средства максимизации количества потомков.

Не будем упрощать. Эволюционисты до сих пор продолжают уяснять соотношение разных форм отбора. Бесполые муравьи-рабочие максимизируют не количество собственных потомков, а количество своих родственников, носителей одних с ними генов. Так работает отбор на генном уровне. До сих пор продолжаются споры о значении группового, надындивидуального отбора. Не будем вдаваться в детали, но укажем, что, вероятно, возникновение особей, готовых жертвовать собой ради блага группы, может поддерживаться относительно большим групповым успехом. Пусть готовый к самопожертвованию индивид погибнет — но его группа, конкурирующая с другими группами сородичей, получит преимущество, и в ней сохранятся потомки или близкие родственники погибшего альтруиста.

Каждый из нас — потомок астрономической цепи предков-«везунчиков». Наши родители, деды-бабушки, прадеды-прабабушки и далее наши предки поколение за поколением в ряду, уходящем в историю почти на 4 миллиарда лет, имеют одно общее свойство. Они — победители в естественном отборе, они дожили до репродуктивного возраста и оставили выживших потомков. Сложность и адаптивность нашей биологической природы — непосредственное следствие этой череды успехов. Поколения за поколениями своей собственной жизнью проверяли, какая именно наследственная программа позволяет оставить потомков. Сохранялись те, кто оставляли…

Человек имеет две природы, биологическую и социальную. Социальная развивается на основе биологической, не может без нее существовать. Мы, с высот нашей социальной природы, которая поддерживается культурным наследованием, склонны считать ее чем-то истинно ценным, а свою биологическую сущность — чем-то «темным», несовершенным. Ой ли?

Вам приходилось слыхать, что каждый ребенок — потенциальный гений, но лишь немногим удается сохранить детскую способность к обучению, открытость, искренность до зрелого возраста? Если вы имели счастье общения с маленькими детьми, вы должны понимать, какой потенциал в них заложен. Пусть это маленькое существо несамостоятельно и эмоционально неустойчиво — но оцените, как легко оно осваивает сложные языковые конструкции и удивительные формы поведения, какое оно открытое и искреннее!

А какая из двух наших природ обеспечивает детскую «гениальность» — биологическая или социальная? Конечно, первая — предоставляя биологически предопределенную основу для развития второй, культурной.

Да, вначале основным направлением эволюции нашей биологической природы, обеспечивавшим преимущество в оставлении потомков, было совершенствование биохимических механизмов. Позже, с возникновением многоклеточных и многотканевых организмов — совершенствование плана строения (например, развития глаз). Еще позже преимущество в оставлении потомков стали получать те наши предки, которые лучше и успешнее учились, эффективнее перенимали опыт предыдущих поколений.

…Для меня наиболее символичным выражением нашей биологической природы является не жадный скупец, не раздутый от спеси начальник, ни даже мечущийся от женщины к женщине обольститель. Лучше всего выражают ее младенец, восторженно перенимающий формы поведения и способы коммуникации взрослых, и его родители, испытывающие радость от самоограничения во имя ребенка.

Болезнь или норма?

Следующий вопрос состоит в том, можно ли классифицировать тот или иной вариант полового развития как девиантный, болезненный. И для того, чтобы найти на него ответ, надо разграничить, к какой природе относится понятие болезни — к биологической или социальной. Ответ очевиден: к биологической.

Надо отметить, что отделение социальной природы человека от биологической, принятое в современном праве, имеет непростую и давнюю историю. Никому не приходит в голову придавать разные права, к примеру, диабетикам и людям с нормальным уровнем сахара в крови, или людям с одним или двумя глазами. Проявления влияния биологической природы на социальную касаются двух случаев. Принято ограничивать права и обязанности детей (при этом нисколько не считая их «менее ценными» людьми, чем взрослые, а просто рассматривая их как менее ответственных и зрелых), а также людей, признанных невменяемыми. Так было не всегда, и даже естественная для современного сознания мысль о юридическом равенстве мужчин и женщин всего лишь несколько веков назад показалась бы вздорной для большей части человечества.

Рассмотрим яркий пример. Пракситель, великий афинский скульптор IV века до нашей эры, изобразил в статуе Афродиты Книдской вполне земную женщину — гетеру Фрину. Один из отвергнутых поклонников Фрины обвинил ее в кощунстве; дело гетеры рассматривал суд, который потенциально мог приговорить ее к рабству, изгнанию или даже смерти. Защитник женщины, вместо того, чтобы отрицать кощунство, заставил ее раздеться перед судом. Красота Фрины произвела на судей такое впечатление, что они вынесли оправдательный приговор.

 «Фрина перед ареопагом», Ж.-Л.Жером, 1861

А теперь представьте себе, что произошло бы с обществом, если бы современный суд оправдывал красивых и наказывал безобразных. Красота — проявление биологической природы человека. Многовековой опыт показал, что социум развивается устойчивее, если правовой статус человека не зависит от особенностей его природы. Советские судьи, наказывавшие подсудимых за гомосексуализм, действовали в некотором отношении так же, как и судьи, решавшие судьбу Фрины. Они принимали правовые решения, основываясь на биологических особенностях своих подсудимых.

В тяжелой форме диабет вызывает трофические язвы. Почему-то трофическая язва (казалось бы: просто некий паттерн формы, цвета, консистенции и запаха) вызывает у многих людей отвращение. Почему? Вполне естественная биологически предопределенная реакция. Люди, так реагирующие на внешние проявления болезни, реже заражались и оставляли больше выживших потомков. Не так уж и важно, что трофическая язва незаразна — биологическому механизму, включающему реакцию отторжения, не нужна была изощренная способность к диагностике. Достаточно того, что структура язвы явно отличается от картины здоровой кожи.

Современная правовая культура не только не поддерживает дискриминации больных с трофическими язвами. Медиков и социальных работников специально учат не демонстрировать страждущим отвращение к их недугам. Это не так-то просто: приходится переступать через биологически предопределенные механизмы. Впрочем, многим это удается, хотя бы потому, что они опираются при этом на другие биологически предопределенные механизмы: сочувствия, стремления помогать.

Вы скажете, предыдущие строки содержат противоречие? Что предопределено нашей природой — неприятие болезни или стремление помогать больному? И то, и другое. А какой из двух биологически предопределенных механизмов заработает сильнее, зависит от того, воспринимается больной как свой или как чужой.

Итак, человек, у которого из-за гормональных аномалий не может поддерживаться нормальный уровень сахара в крови (диабетик) почему-то находится в ином положении, чем человек, у которого гормональные изменения привели к изменению половой ориентации. Диабетика никто не пытается лишить общих прав; мысль о том, что диабет — болезнь, не вызывает гнева правозащитников, упрекающих ее сторонников в «диабетофобии» и унижении прав человека. Увы, я могу ожидать, что сама мысль об аномальности, болезненности половых девиаций вызовет у значительной части читателей гнев, а сам я буду припечатан к позорному столбу, как гомофоб. Интересно, что возможность угнетения «иных» в случае признания их состояния ненормальным рассматривается как аргумент против наличия двух полов.

Я приведу существенно сокращенную цитату, но надеюсь, что любой читатель Часкора может убедиться, что мои сокращения не были направлены на искажение мысли уважаемой Ольги Бурмаковой:

"…давайте рассмотрим традиционную бинарную модель пола/гендера. В ней предполагается, что есть только два пола: мужской и женский. У каждого есть свои биологические признаки, а также изначальная предрасположенность к определённому поведению и выбору ролей. В соответствии с ними общество отводит для мужчин и для женщин разные ниши. <…>

Любое отступление от «положенного» полу человека набора считается ненормальным и должно быть исправлено с помощью воспитательных мер или даже средств медицины.

Эту модель опровергли открытия ХХ века и сместили с правящих позиций его общественные движения, в первую очередь феминизм".

Хорошо, я согласен: одна из заслуг феминизма состоит в том, что он избавил сексуально «инаких» от принудительного лечения и государственного насилия. Но как общественные движения могут отвергнуть естественнонаучные факты, мне искренне не понятно. Или у сторонников феминизма есть свой оригинальный взгляд на биологическую эволюцию? Где он изложен, каковы доказательства этой революционной концепции? Боюсь, этих доказательств нет. Биологическая суть человека не интересует сторонников феминизма, они просто настаивают на том, что человек таков, как им хочется на основании их идеологем.

Корни гомофобии

Борцы с гомофобией пытаются найти объяснения, почему сексуальная «инаковость» (вне женско-мужской дихотомии) вызывает у значительной части людей отторжение. Версии, приводимые тем же Часкором, кажутся мне недостаточно убедительными (особенно версия Пелевина).

Учёные называют разные причины гомофобии, которые вполне могут работать одновременно. Суммируя их, можно сказать, что в основе гомофобии лежит ошибочное убеждение, будто гомосексуальность каким-то образом делает мужчин менее мужественными, а женщин — менее женственными, и проистекающие из этого предрассудки <…> Другая причина гомофобии, непосредственно связанная с первой, — страх, что человека самого примут за гомосексуала. Этот страх заставляет людей бросаться на всё, что кажется «гомосексуальным», лишь бы доказать окружающим, что «я-то не из таких». Очевидно, что чем больше «доказательств» методом плевков и кулаков, тем больше растёт в обществе боязнь «оказаться из таких», и тем сильнее желание продолжать доказывать; так гомофобия превращается в замкнутый круг. <…> Очень важную причину гомофобии в России метко сформулировал Виктор Пелевин: «Большинство русских мужчин гомофобы из-за того, что в русском уме очень сильны метастазы криминального кодекса чести. Любой серьёзный человек, чем бы он ни занимался, подсознательно примеривается к нарам и старается, чтобы в его послужном списке не было заметных нарушений тюремных табу…»

Я рискну добавить к числу возможных причин гомофобии еще две, тесно связанные друг с другом.

Первая связана с восприятием болезни. Это лишь восторженные феминистки могут не соглашаться, что наша биологическая природа нацелена на воспроизводство. Саму нашу природу, сформированную естественным отбором, убеждать ни в чем не надо. Здоровье и красота, в том, как они воспринимаются нашей биологической сущностью, тесно связаны со способностью к деторождению. Культурно обусловленные нормы раз за разом отклоняют стандарт красоты в ту или иную сторону, а затем наша упорная биологическая сущность корректирует социальные завихрения, возвращая представления о красивом к здоровью.

Сексуально инаковые люди не нравятся обывателям по той самой причине, по которой обывателям не нравятся трофические язвы. Чем сильнее «инакие» демонстрируют свои особенности, тем большее внимание и отторжение они вызывают.

Вам приходилось когда-нибудь оказываться, например, напротив одноглазого человека? Вы ловили себя на том, что ваш взгляд, буквально помимо воли, раз за разом возвращается к внешнему проявлению болезни? А как вы бы отнеслись к человеку, который заставляет вас рассматривать его аномалии?

А теперь представьте себе реакцию обывателя на марш гомосексуалистов.

Парад гордости, или Pride Parade, это не только те полчаса, в которые на огороженном полицейскими кордонами и ограждениями активисты за права человека идут пару сотен метров. Он начинается с понимания: я буду участвовать; и не заканчивается никогда. <…> Я еду на прайд потому, что не могу слушать оскорбления со стороны политиков и церкви. Меня тошнит от их ненависти. И я хочу, чтобы у нас наконец поняли, что лесбиянки, геи, бисексуалы и трансперсоны — это не противно. Это не болезнь, не разврат. И чем больше людей соберётся, тем яснее станет окружающим — we’re here, we’re queer, get used to it.

Вторая причина, о которой я хочу сказать, сложнее. Для начала я задам читателю достаточно неожиданный вопрос. Кстати, это поможет мне избежать претензий со стороны феминисток. Раз уж я поместил в текст этой статьи изображение обнаженной женщины, придется, для равновесия, поместить и голого мужчину.

Каждая деталь формы этого объекта имеет эволюционно-биологическое объяснение. Одно из самых сложных связано с наличием сосков — для чего они у мужчины, которому не нужно выкармливать детей?

Так почему же у мужчин есть соски? Нет-нет, это не след прошедших этапов эволюции. Нет оснований предполагать, что наши предки-самцы когда бы то ни было кормили детенышей молоком. Можно уверенно утверждать, что все наши четвероногие предки были раздельнополыми. У тех зверообразных рептилий, у которых из потовых желез возникали млечные, детенышей рожали и кормили самки. У всех млекопитающих, от утконосов и ехидн и до людей и кашалотов, молоко производят именно самки. А молочные железы есть и у самцов.

Повторюсь: мужская и женская стратегии — неразрывные части единой стратегии раздельнополости. И мужчина, и женщина развиваются, фактически, под управлением одной и той же наследственной программы. В мужской Y-хромосоме, по сути, работает всего лишь один ген, который запускает процесс производства спермы. Все остальные гены любой ребенок, хоть мальчик, хоть девочка получает и от отца, и от матери (и передает впоследствии и сыновьям, и дочерям). Отбор на развитие млечных желез способствовал увеличению количества выживающих потомков, и не только соответствующим образом перестроил развитие самок, но и отразился на самцах. Молочные железы у самцов не работают (в подавляющем большинстве случаев) — и ладно, наличие сосков количество потомков у мужчин не снизит. Наоборот, отбор против сосков у мужчин может дурно сказаться на количестве потомков у их дочерей. Не забывайте: сокращение количества выживающих потомков (именно выживающих, а не произведенных) — это то направление, в котором эволюция идти не может.

Итак, каждый из нас развивается под управлением программы, обеспечивающей развитие и женщин, и мужчин. Глубоко отличающиеся друг от друга женское и мужское тело (частью которого является женский или мужской мозг) развиваются из сексуально недифференцированного состояния. Это означает, что механизмы, обеспечивающие влечение к мужчинам, не чужды мужчинам, а влекущие к женщинам — в определенной степени наличествуют у женщин.

Кстати, в некоторых исследованиях было обнаружено, какие механизмы могут приводить к появлению гомосексуалистов. Если хотите, это биологический парадокс: настоящие, «ядерные» гомосексуалисты не оставляют потомства, но раз за разом появляются среди детей гетеросексуалов. Так вот, показано, что матери, сестры и тетушки гомосексуалистов имеют статистически больше детей, чем те женщины, все сыновья, братья и племянники которых являются гетеросексуальными. Вероятно, такое преимущество связано с более сильным и устойчивым влечением к мужчинам. Если это так, существование геев может быть частично объяснено отбором на плодовитость среди женщин и наличием общих для двух полов механизмов формирования полового влечения.

Вы еще помните, что на отклонение пули от центра мишени могут влиять самые разные обстоятельства? Вы представляете себе, сколько разных обстоятельств могут вызывать отклонения от нормальной женской и нормальной мужской дифференциации? Они не только биологической, но и социальной природы. И, кстати говоря, там, где есть возможность отклонений, там могут появиться приспособления по стабилизации развития, нивелирующие действие возможных отклонений.

Я предполагаю, что неприязнь к сексуально «инаким» людям (не мужчинам и не женщинам) является биологической адаптацией, стабилизирующей нормальное половое развитие.

Означает ли это, что люди с аномальным половым развитием обречены на роль жертв, социальных изгоев? Нет, конечно же! Например, хорошо известно, что ксенофобия имеет не только социальные, но и биологические корни. Ну и что, сдаваться перед ней после этого? Успешнее развиваются те общества, которые вырабатывают культурные механизмы преодоления ксенофобии. Думаю, что и гомофобию должна ожидать та же участь.

Можно ли и нужно ли обеспечивать равенство возможностей?

Мне осталось обсудить последний из вопросов, заданных в первой части этой статьи. Обсуждая эту тему, я, строго говоря, выхожу далеко за пределы своей квалификации (я работаю в области популяционной биологии). Но все-таки, для полноты обсуждения темы следует затронуть и этот вопрос.

Прежде всего, давайте разграничим понятие прав и возможностей, и сделаем это на том примере, который не будет вызывать волны возмущенных эмоций. Может ли социум обеспечить равенство прав сахарного диабетика и человека с нормальным обменом сахара? Конечно, да! В принципе, это происходит уже и сейчас. Может общество дополнительно поддержать диабетика по сравнению со здоровым? Может, например, дотируя необходимые для диабетика лекарства. Может ли оно обеспечить действительное равенство их возможностей (например, возможность съесть целый торт на празднике и почувствовать от этого душевное и желудочное удовлетворение)? Нет.

Существуют даже ситуации, когда интересы других людей допускают ограничение некоторых прав диабетика. К примеру, должны ли на выборах президента граждане знать, страдают ли претенденты какими-то серьезными болезнями? Их наличие — не противопоказание для выполнения важных функций (вспомним Франклина Делано Рузвельта), но существенное затруднение для этого. Между прочим, такие ограничения касаются не только выборных должностей. Вероятно, что серьезный уровень диабета является противопоказанием для выполнения работы летчика или машиниста. Приоритеты, которые отражаются в таких запретах, понятны — это интересы других людей.

Перейдем от диабетиков к людям с девиациями полового развития — например, гомосексуалистам. У меня не вызывает сомнения, что общество не должно лезть в их личную жизнь. То, что отвечающие за себя люди делают за закрытой дверью ко взаимному удовольствию и не затрагивая интересов других людей, не должно интересовать государство. Итак, на первом уровне должно быть обеспечено равенство прав.

Если ли ситуации, когда людей с девиациями нужно поддержать? Наверное, есть. К их числу относятся проблемы со здоровьем, сложности с социализацией. Как налогоплательщик, я поддержу службы, способствующие включению в нормальную социальную жизнь тех людей, которые испытывают те или иные затруднения в этом. Почему бы не помочь ближнему?

Так, а где еще люди с половыми девиациями чувствуют себя ущемленными? Удивительное дело: им хочется демонстрировать себя обществу, пропагандировать свой образ жизни и усыновлять детей! Может, это хочется и не всем гомосексуалистам, но именно этого добиваются различные организации, защищающие их права.

К сожалению, эти вопросы относятся к числу таких, которые затрагивают других людей. Увы, мы до сих пор не понимаем все тонкости полового развития. Очевидно, что в нем задействованы как биологические, так и социальные факторы. Вероятно, часть людей состоятся как гетеро- или гомосексуалы в самых разных социальных условиях, но даже для них существенное значение могут иметь предлагаемые и одобряемые социумом модели поведения. Есть весомые основания предполагать, что часть детей и подростков могут начать развиваться в том или ином направлении в зависимости от той среды, в которой они находятся.

Нынешняя массовая культура является очень мощным механизмом промывания мозгов. Какая-нибудь поп-звезда (раздутый специалистами по рекламе мыльный пузырь) формирует круг «фанов», перенимающих массу ее внешних маркеров. Когда такое чудо интригует публику своей гомосексуальностью, оно тем самым наносит удар по половой идентичности своих поклонников. Да-да, можно сказать, что оно подталкивает скрытых гомосексуалистов к радостному осознанию и принятию своей необычной сексуальности. Увы, такой подход подразумевает приоритет аномалии перед нормой.

Думаю, что разумно устроенное общество должно своей структурой, системой ценностей, принятым образом действий подталкивать всех своих граждан к здоровому развитию — начиная от многократно упоминавшегося здесь диабета и заканчивая становлением пола и гендера. Конечно, обыгрывание половых девиаций — не единственный пример пропаганды, разрушительно действующей на общественное здоровье: чего стоит реклама наркотических веществ, от алкоголя до никотина. Поле непахано…

И, наконец, самая болезненная тема. Нам внушают, что если люди с девиациями полового развития чувствуют себя обделенными в возможности иметь детей, им необходимо предоставить возможность усыновления детей или даже их специального биотехнологического получения. К примеру, скоро две лесбиянки смогут зачать дочь из собственного генетического материала, а потом этого ребенка можно будет выносить и родить… Половое становление этих людей отклонилось от нормы, и они не могут иметь детей. Означает ли это, что общество должно исправить этот недостаток индивидуального развития своих граждан? Нам сообщают, что дети, усыновленные семьями лесбиянок, являются более воспитанными, чем дети гетеросексуальных усыновителей (кстати, этот эффект, вероятно, можно объяснить просто более строгим отбором гомосексуальных усыновителей и достаточно поверхностным сравнением детей из разных категорий семей). Пока мы не знаем, как развивается норма и аномалия в половом развитии, я бы не выносил окончательное решение, но прежде всего — пожалел бы детей.

В любом случае, специфика развития ребенка отражает приспособление к определенному типу семьи. Нравится это кому бы то ли было, или нет, наше развитие «заточено» под семью, состоящую из женщины (от хромосом до характера влечения) и мужчины (тоже — от начала и до конца). Давайте постараемся предоставить детям именно такие условия для их развития.

 

В качестве заключения. Мы обсуждали достаточно болезненные, поляризующие общество темы. Можно ли выработать оптимальный способ решения этих проблем, не обращая внимания на биологический фундамент нашей природы вообще и феномена пола-гендера, в частности? Ответ очевиден — и это именно то, что я пытался доказать.